Один эпизод из жизни Антарктиды.

Каждый раз, когда я слышу эти слова, я не перестаю удивляться, сколько нежности и ласки таят в себе отношения одного существа к другому.
- Антарктидка-Тидка-Тидочка моя! Да как же я тебя люблю, ангелочек ты мой, лапушка моя!
Так обращается в день по несколько раз к Антарктиде наша дочь, когда свободна от своих школ.
- А Нашка что – не любимая? – спрашиваю я.
- Нашка любит тебя и папу, радуется только вам, а на меня внимания не обращает! А Тидка – она другая, она меня любит!
И действительно, болезнь, приковавшая её на какое-то время к одному месту, сделала маленького щенка ещё жизнелюбивее, ещё более жаждущим общения с другими людьми. Проводя в основном всё время со мной, любой приход нового человека вызывал в ней бурю эмоций, а уж если со школы возвращалась Маша, она так усиленно стучала об пол своим прутом-хвостом, так крутилась волчком, лёжа на боку, и не имея возможности подняться на ноги, что в движение приходило всё вокруг.
Спустя какое-то время, Тидка поняла, что существуют и другие способы передвижения, и научилась очень быстро переползать при помощи только передних лап, в то время как задняя часть её корпуса вместе с лапами оставались в боковом положении. И тогда наш «Разведчик», получивший от меня такую временную кличку, ловко перемещался к миске с едой или на встречу вновь пришедшим.
Воспоминания о самых трудных её днях связаны у меня с криком отчаяния и боли из-за попыток и невозможности подняться, он до сих пор стоит у меня в ушах, когда я думаю об этом. Но, Слава Богу, что всё проходит, и через какое-то время удержать на одном месте даже такого беспомощного щенка, как Тида, оказалось делом не из лёгких. Как только боль отпустила, и малышка почувствовала в себе силы подняться, она стала вставать. Кривая, хромая, но она шла к своей цели. А через какое-то время стала делать следующие успехи в перемещении своего тела в пространстве: заново научилась ровно садиться, не на бок, а чётко на задние лапки, потом, лёжа однажды, как обычно, на боку, перевернулась через спину на другой бок. Согласна, что у обычного обывателя, не столкнувшимся с подобного рода проблемой, эти успехи вызовут лишь улыбку, но для нас это были первые маленькие победы! Каждое её новоё действие было словно праздник, а уж когда она однажды встала передними лапами на диван, радости не было предела.
Так что, несмотря на хмурую картину последнего месяца, и в ней иногда промелькали весёлые нотки. А чего стояли погони за Антарктидой, когда я смазывала ей болячки АСД (от частого ползания у щенка протёрлись локти и бока) – при виде флакона и ваты у меня в руке она побивала все рекорды по скоростному переползанию. По совету врача мы бинтовали Тидке лапы эластичным бинтом, но каждая наша попытка превращалась в игру «перетяни бинт», а если всё же наматывали, то в игру «сними на скорость». Чтобы хоть как-то его удержать применяли то скотч, то нитки, но всё это снималось если не сегодня, то на следующий день обязательно. А когда Тидка залпом слизала выдавленную на бинт горчицу и с большим удовольствием ожидала ещё, мы сдались и оставили её лапы в покое.
Ангелочек ты мой, лапушка моя! – каждый раз я умиляюсь, слыша эти слова, да и сама не могу пройти мимо, когда вижу эти внимательные и лукавые глазёнки, чтобы не поцеловать и не потрепать за мягкую шёрстку.
И пусть ей не светят победные лавры, но любовью и заботой она обеспечена, и я счастлива, когда ей хорошо!